Пролог

Вот и конец. Как банально сдохнуть в грязи, в лесу недалеко от обочины. Суки. Даже не стали утруждаться и тащить далеко, бросили почти рядом с дорогой. Иногда я слышу шум машин, быть может, попробовать туда доползти? Легко сказать. Не могу пошевелиться. В голове шум, все тело - месиво. Постарались, сволочи. Только не понятно, что ж не добили? Пожалели? Маловероятно. Видимо, хотели, чтобы еще помучился. Вот я и мучаюсь. Кажется, уже вечность тут лежу, проклинаю всех, особенно друга своего бывшего. Очень ему нужна была моя доля бизнеса. Когда ж ты продался, Колек? Что ж я не заметил, что ты гнидой стал? Подставить меня решил по полной, а сам весь бизнес себе отжать? Да, странная штука жизнь, сначала показала истинный смысл любви, а потом и дружбы. Человек человеку волк. Раньше не верил в эту фразу, теперь пришлось.

Березки надо мной, листья зеленые, веточки белые, тоненькие. Вспомнились строки Есенина:

Я навек за туманы и росы

Полюбил у березки стан,

И ее золотистые косы,

И холщовый ее сарафан.

Усмехнулся разбитыми губами, совсем дурак, совсем голову отбили. Какие березы, какой Есенин. Наверное, это предсмертный бред. Может, там и Есенина увижу? Передам ему привет из рощи. Ха-Ха. Романтика, б*ять. Сдохнуть под березкой. Интересно, долго меня здесь искать будут? Наверное, нет. Сейчас лето, скоро начну вонять так, что найдется какой-нибудь придурок, который решит проверить, откуда вонь. Или отойдет от дороги отлить, а тут сюрприз. Жмурик. То есть я. Хотя, места здесь явно не очень людные, поэтому, больше надежды на грибников. Пойдут по лесу искать грибочки, а тут такой подберезовик.

Капец. Ну и мысли. Нет. Лучше думать про березы. Или о смысле жизни. Подвести итог прожитым годам. Хотя, подводить особо нечего. Все куда-то спешил, жилы рвал, чтобы из грязи выбраться, чтобы на достойную жизнь заработать. И вот когда это получилось, казалось бы, радуйся. Ан, нет. Радость сомнительная. Точно говорят, деньги зло, не в них счастье. Только понимать это начинаешь уже после. После предательства и измены. Понимаешь, как бледно жил, какие пустые цели ставил. И сдох так же неинтересно. Без борьбы, без драйва. Не было страстей и погонь, не было убитой киллером охраны. Да и самой охраны не было. Не озаботился, думал, не заработал еще такой важности, чтобы с охраной ходить. Поэтому просто двинули у подъезда по башке, а дальше смутно помню. Хорошо, что бумажки их сраные так и не подписал. Лучше сдохну, но упырю этому - другу моему бывшему, ничего не достанется. Решил грохнуть меня? Таким образом бизнес отжать? Только ждет его большой сюрприз. Не знает он, кому достанется все мое имущество. Все-таки чуйка сработала у меня вовремя. Чувствовал, что какая-то хрень затевается, только не понял, откуда ветер дует. Думал, ветерок запах гнили издалека принес, оказывается, смердело под самым носом.

Жаль, не увижу его рожу удивленную. Хотя, может, оттуда и посмотрю.

Скорей бы уже. Пить хочется так, что сил нет. Во рту пустыня. Пробую все же пошевелиться. Чёрт! Не стоило этого делать. Нога точно сломана. А может и ребра. И простреленный бок покоя не дает. Горит адским огнем. Скорей бы уже. Где он, тоннель, свет? Туда хочу. Только бы боль эту больше не чувствовать. А еще муха. Я что, уже сдох? Откуда она взялась, села на лицо, ползает, бесит даже больше сломанной ноги. Из последних сил поднимаю руку, отгоняю эту тварь, боль пронзает такая, что разум затмевает, зубы стиснуты до предела, в голове темнеет, и разум уплывает вдаль...

Что-то мокрое ползает по лицу. Но это точно не муха. Это что-то намного больше. И дыхание шумное. Что-то скользкое и противное. С трудом открываю глаза. Чёрт! На меня смотрит мохнатая страшная морда. Собака. Большая черная собака. Снова лижет своим шершавым мокрым языком. Потом убегает. А через пару минут возвращается. А следом за ней... бред. Точно бред. Есенин, березки, теперь рыжая девчонка идет прямо на меня, спотыкается об мою сломанную ногу, а дальше меня пронзает такая боль, что я ору в голос.

Когда немного прихожу в себя, вижу девчонку, сидящую в метре от меня и взирающую огромными глазами.

Плохо ее вижу. Все расплывается. Мысли путаются, я снова, кажется, проваливаюсь куда-то. Потом выплываю из тумана, в голове звон, девчонка шевелит губами, наклонившись. Только не слышу ничего. Бред. Точно. Она слишком красивая, разве бывают такие на самом деле? Нет. Таких неестественно голубых глаз точно не бывает. Наверное, это ангел, который пришел забрать меня туда. Видимо, я все-таки сделал что-то хорошее в жизни, если мне прислали такое чудо. Только что же это чудо молчит? И у меня сил нет спросить, долго еще мне мучиться? А потом она встает, отходит на пару шагов, не отрывая от меня небесно-синего взгляда, сейчас точно вспорхнет. Улетит прочь. Бросит здесь. Так и происходит. Я теряю ее из вида. Очень хочу взглянуть на ее крылья, но вижу только темноту. Похоже, мой ангел улетел, я и ему не нужен. А за мной сейчас наверняка явятся какие-нибудь черти и утащат в преисподнюю. Но пока я не вижу чертей, вижу только собаку, которая преданно сидит рядом, как будто кто-то велел ей меня охранять...

Глава 1

Наконец вижу свет. Наверное, тот самый. Вот он. Яркий, теплый. Только, почему на него так больно смотреть? Голова раскалывается. Господи, когда же это закончится? Смотрю на желтый светящийся квадрат и молю бога, чтобы забрал меня побыстрее. В какой-то момент свет перестает бить в глаза. С трудом приоткрываю веки - ангел. Снова мой ангел, склоняется надо мной, шевелит губами, но я ничего не слышу, от ее божественных рыжих волос идет сияние. Она вся как будто продолжение этого света. Чувствую прикосновение ее нежных рук к голове. Она гладит меня. Давай, девочка, забирай меня, полетели наверх. Только почему-то мой ангел не торопится расправить крылья и поднять меня к свету. Но и не исчезает. Все сидит рядом, гладит по голове. А я боюсь потерять ее из вида. Почему-то рядом с ней мне почти хорошо, боль отступает, и темнота липкая не зовет в свои объятия.

Не знаю, сколько проходит времени. Я теряю счет дням, часам, минутам, я в безвременье, для меня есть только один ориентир - она. Когда рыжеволосого ангела нет рядом, душу одолевает тоска и отчаяние, но стоит ей появиться перед моими больными очами, возвращается надежда. Даже не знаю на что. Я до сих пор не понимаю, жив я или умер уже. Или это какое-то промежуточное состояние. Постепенно все же прихожу к выводу, что я жив. Понимать это я начал тогда, когда помимо ангела стал замечать в поле зрения старуху в платке, с тяжелым глубоким взглядом. Она поила меня чем-то и шептала какие-то непонятные слова.

Надо мной бревенчатый потолок. Напротив окно с простой белой занавеской. Моя рыжая красавица часто сидит около подоконника, подперев голову, и читает. Теперь я точно вижу, что крыльев у девушки нет. Но это не делает ее менее фантастической. Я никогда в жизни не видел настолько идеального создания. Теперь, когда я больше напоминаю бревно, единственное, что мне остается - рассматривать это совершенство. Ее точеный профиль, длинные ресницы, тонкие пальчики, листающие книгу, слегка вздернутый носик, покрытый россыпью веснушек, и алые губы. Она чем-то увлечена. Переворачивает страницу, закусывает пальчик. Наверное, читает какую-то волнительную сцену. Щеки ее покрываются легким румянцем, грудь вздымается быстрее и чаще. А потом она поднимает свой необыкновенный пронзительно синий взгляд на меня, рассматривает взволнованно, откладывает книгу, встает. Подходит ближе. Кажется, что-то хочет спросить, внимательно смотрю на нее, хочу услышать голос. Наверняка это божественный звук, как и вся она. Но девушка не произносит ни слова, только наклоняется, подносит руку к моему лицу, касается щеки, чувствую ее пальчики, она убирает со лба волосы, поправляет повязку. Странное чувство. Я как будто попал в немое кино. Вокруг все молчат. Я в какой-то момент даже начал думать, что оглох. Но нет. Звуки я слышу. Шелест страниц, звон посуды, мяуканье черного кота. А вот людской речи не слышу. Хотел заговорить сам, но боюсь даже пробовать. Есть ощущение, что нельзя нарушать эту тишину лишними звуками. Кажется, мой голос будет звучать неправильно, осквернит эту молчаливую гармонию. Да и заговорить пока сил едва ли хватит. Вот и молчу. А девушка смотрит пытливо, как будто спрашивает что-то глазами, потом отходит, возвращается с кружкой в руках. Приподнимает мою слабую голову, помогает попить. Жидкость теплая, горьковатая, но не противная. Жадно пью. Не знаю, что это такое, но после мне всегда становится легче. Боль отступает и накрывает покой. Веки становятся тяжелыми, и пока сон не забрал меня в свои объятия, я все смотрю в синие как море глаза и думаю, почему они такие грустные.